Известный украинский комментатор каналов «Футбол 1»/«Футбол 2», ведущий программы «Футбольный weekend» Роберто Моралес в интервью «Футбол 24» рассказал о прохождении службы в украинской армии.
"Психологически человек на грани срыва, а кто-то, может, и срывается. Его семья нагружает проблемами, но он уже в армии, не может никаким образом помочь"
– Роберто, как проходит служба, какие впечатления у тебя от нее?
– Пока к самой службе дело не дошло, пока находимся в "учебке" уже более месяца. Это "учебка" связи в Полтаве.
Если брать мои личные ожидания, то впечатление, может, даже лучше, чем я ожидал. Но если брать какие-то минимально адекватные показатели, то впечатление примерно неутешительны. Потому что вообще с материальной "базой" у нас все трудно. Возможно, это именно в этом конкретном месте. Потому что "учебка" связи здесь полностью закрывалась, фактически она расформировывалась.
Проблем достаточно. Есть проблемы с логистикой. Это в армии у нас, кажется, вообще отсутствует, начиная с военкоматов. Относительно каких-то знаний, которые приобретаются, то были интересные вещи, мы изучали средства связи, конечно, наиболее интересные – это современные средства связи. То, что производилось не в Советском Союзе, потому что очень много советских образцов техники. Что-то американцы нам дали (ау, "Лайньюз!" – прим. авт.), что-то мы приобрели у европейских стран. Есть средства связи как для меня просто фантастические.
Армия всегда пугает кого-то, что будет много "физо". У нас же пока "физо" маловато, наоборот, хотелось бы больше, несмотря на то, что, возможно, будет трудно. Хотя понемногу готовимся.
Люди уже больше, чем за месяц устали от ожидания, и есть огромное желание "распределиться" по частям. Но есть такая норма, кажется, 44 дня должно проходить обучение, и только после этого распределяют.
– Какой дальнейший план действий?
– Сегодня приняли присягу на верность народу Украины. Сейчас дали увольнительные на два дня, возвращаюсь в Киев, а потом снова – назад в часть.
Само распределение происходит независимо не только от нас, но и от учебного центра, где мы в Полтаве находимся. Приходят так называемые "заказы", приезжают так называемые "покупатели", они смотрят личные дела. Им нужны не обязательно связисты, если ты здесь учишься, то необязательно это говорит о том, что будешь с рацией работать. Можешь быть кем угодно. Например, у нас часть людей, кто уже прошел один раз службу – кто-то работает со средствами связи, кто-то "на броне", кто-то "пулеметчик". Распределение не будет зависеть от нас. Некий сюрприз будет. То есть учитывая, что не все прибыли сюда в один день, распределение состоится на следующей неделе, и до конца месяца все будут распределены по частям.
– Ты уже отвык от привычного ритма жизни? Раньше ты вечером вел программу "Европейский weekend", комментировал поздно вечером или даже ночью футбольные матчи.
– Я сразу для себя решил, если так все меняется, то и ритм жизни надо менять. Труднее всего было привыкнуть – только сейчас, спустя месяц, привык к тому, что нужно подниматься в 6 утра. Потому что раньше я постоянно смотрел ночью какой-то латиноамериканский футбол. 10, 11, 12 часов – раньше для меня были утром. Это для меня изменилось.
А ко всему прочему был, в принципе, готов. Когда жили в палатках, я как человек, который в свое время достаточно поездил по археологических экспедициях по Запорожской области (Роберто окончил исторический факультет Запорожского университета – прим. авт.), то это было нормально. Изменение ритма жизни – ничего такого страшного на самом деле в этом нет.
Есть люди, которые себя психологически накручивают. Так им трудно… Что еще пришлось увидеть, тяжелее всего тем, кто "злоупотребляет" в повседневной жизни, кто отрезан от источников "огненной воды". Люди падают, теряют сознание, всякое бывает. А так, все можно пережить, ничего экстрасложного у нас не было. Ну, армия и армия. Есть свои армейские "заморочки", не всем они нравятся. На срочной службе проще все-таки, потому что здоровые мужики могут свою точку зрения отстаивать.
– Какой сейчас твой распорядок дня в армии?
– В 6 подъем, в 7-й завтрак. Утром (плюс-минус время корректируется) – занятия, проходят до обеда. После обеда – занятия, у кого до 5-ти, у кого до 6-ти часов вечера. После этого – обратно в казармы или палатки, личное время, стирка. Когда были в лесу, мытье посуды и стирка занимали львиную долю времени. Но и здесь сейчас в Полтаве при такой жаре стирка одежды занимает много времени.
Есть свободное время, нельзя сказать, что человек остается без возможности чему-то себя посвятить – хорошему или плохому. Свинья, как говорится, всегда грязь найдет. И такая проблема также в армии, те, кто хочет "нажраться", те находят возможность. Хотя с этим и борются. Есть свободное время, правда, какого-то разнообразия нет. Хорошо, что в Полтаве есть теннисный стол, какая-то штанга, шведская стенка, даже площадка небольшая есть позаниматься для себя.
– Необходима ли адаптация, чтобы перейти к армейскому образу жизни? И если необходимо, прошел ли ты ее?
– Какое-то время ты все равно проходишь адаптацию, привыкаешь к изменению ритма, привыкаешь к людям. У всех был определенный круг общения, и привыкать к новому это тоже своеобразная акклиматизация. Так, понемногу оно все налаживается. Единственное, что я вижу, иногда случаются психологически тяжелые моменты из-за того, что люди оторваны от семьи. Когда семейные проблемы, когда жена или кто-то другой начинают "наяривать" на телефон… И психологически человек на грани срыва, а кто-то, может, и срывается. Его семья нагружает проблемами, но он уже в армии, не может никаким образом помочь. Такие вещи бывают, есть такое…
"В военкоматах никто реально не смотрит на то, здоров человек или болен. Это 100%"
– Как проходила твоя мобилизация? Тебя "снимали" с поезда и отправляли в Нацгвардию", или все было не так кардинально?
– Даже из того, что я здесь слышал, а я общаюсь здесь с людьми из Винницы, Харькова, Полтавщины, Черкасс, то, чтобы кого-то поймали где-то в переходе и забрали, такого не было. Из того, что я знаю, мужчина с Винничины, его забирали еще зимой, он был не против идти в армию, но заболел, был на больничном, и его тогда не взяли. А в этот раз приехали домой, он говорит, дайте сумку собрать, а ему ответили: нет-нет, давай, срочно поехали. Он не сопротивлялся, но приехал фактически без вещей.
Что касается меня, то я еще зимой прошел медицинскую комиссию, прошел – спрашиваю, что дальше. Отвечают: сиди – жди. Ну и дождался, летом вызвали, заранее сообщили, пришел – забрали. Не было такого, что где-то схватили, посадили в машину и забрали в армию (смеется).
Слышал, что у некоторых это случается не совсем по закону, то есть вручают повестки с нарушением закона. Такое есть. Но так чтобы ловили… Об этом почти все слышали (в метро или еще где-то, как говорили относительно Харькова), но человека, который видел это собственными глазами, я еще не знаю.
– Наш коллега Майкл Щур рассказывал, как он очень интересно проходил медкомиссию. О том, как медсестра хотела взять кровь на анализ в многоразовых перчатках, о том, как у него проходило очень специфическое общение с психиатром, который высокомерно себя вел и спрашивал: "Ты доброволец? Патриот? Или тебя принудительно привлекли?" У тебя были интересные истории при прохождении медкомиссии?
– Нет, у меня во время медкомиссии таких историй не было. Единственное скажу, что в военкомате никто реально не смотрит на то, здоров человек или болен. Это 100%. Вообще не смотрят! То есть они данные собирают, записывают, но им все равно. Когда мы приехали в Полтаву, здесь свой медик, "пересматривал" людей и браковал очень многих из тех, которых приняли военкоматы. Он реально смотрел, реально спрашивал, некоторые вещи сам видел сразу. Он просто снимает с себя ответственность, правильно выполняя свои функции. Если такого человека все равно привлекут в армию, а такое случается, несмотря на то, что медик пишет "нет", что человек непригоден к службе, то он снимает с себя ответственность, ведь его подписи нет. То есть реальной проверки людей в военкомате – здоровые или больные, этого фактически у нас не существует. Бардак в этом полный.
– Также Щур писал о том, что у него в части огромные очереди в столовую. У вас такие очереди наблюдаются?
– Нет, таких огромных очередей, как в Щура, нету. Небольшие очереди возникают, но это 10-15 минут, так что с этим проблем нет.
– Но ты говорил, что есть проблемы с логистикой. То есть некоторые проблемы у вас в части существуют.
– Под логистикой я что имею в виду: это составить какие-то списки, их проверить, не складывать их 10 раз. Люди где-то собрались, пошли куда-то, потом вернулись обратно.
Это классика – чтобы сделать что-то простое, нужно сделать это несколько раз. Все начинается с военкоматов и продолжается в частях. Я вообще считаю, что у нас в стране, на государственном уровне, огромные проблемы с логистикой. А в армии – тем более.
"Первые несколько дней люди теряли сознание один за другим – люди, которые постоянно "употребляли" и остались без этого. За 4-5 дней таких людей – десяток было у нас"
– Очень много слышно о злоупотреблении алкоголем в армии, и ты также подтвердил это. Какие интересные случаи были у вас в части, которые касались любителей немного выпить?
– Говорят, что все, что сейчас происходит, это мелочь по сравнению с предыдущими, особенно первыми волнами мобилизации, когда офицеры просто боялись заходить в часть. Не знаю, насколько это правда, но такие истории я слышал неоднократно. Относительно употребления алкоголя здесь… Скажу так, в Полтаве эта военная часть не такая большая, это более или менее можно контролировать, и каких-то страшных случаев я не видел. Хотя человек, если очень хочет, то она найдет, это понятно. И кто-то там может походить по городу, человек может появиться в соответствующем состоянии, то их штрафуют, они административные наказания отбывают.
Когда мы были под Полтавой, там огромная территория в лесу, через любой забор можно перескочить. Тоже было такое, что сильно употребляли некоторые. Но чтобы массово, не скажу такого…
Все это, насколько хватает сил, пытаются ограничивать – опять же штрафовать, протоколы составляются. Каких-то веселых случаев в этом не было. Не совсем это весело выглядит… Иногда с кого-то могут посмеяться, но есть общая проблема. Не сказал бы, что это касается только армии. Это же часть общества. Некоторые лица просто не могут жить без этого. Когда меня, например, мобилизовали, первые несколько дней люди теряли сознание один за другим – люди, которые постоянно "употребляли" и остались без этого. За 4-5 дней таких людей – десяток было у нас. На сегодня из того, что я вижу, это не проблема армии, а алкоголизация общества.
– Была ли у тебя проблема, где брать экипировку для того, чтобы пойти в армию? Как ты решал эту проблему, если она присутствовала?
– Нам форму выдали. Некоторые из офицеров говорят, мол, у нас хуже форма, чем у вас. Форму выдали сразу всю, которую нужно на начальном этапе. Затем еще должны добавить зимнюю.
Есть жалобы по форме. Скажу так, там еще выясняют, что частично была выдана вроде форма, как я читал, которой не должно быть по качеству. Ее называют "стеклянной", она как брезент, говорят, что она плавится очень сильно.
Нам выдали форму новую. Сказать, что она хорошая – нет, сказать, что совсем плохая – тоже не могу. Ну да, пока новая, выглядит нормально. К берцам просто нужно привыкать. Я не буду жаловаться. Конечно, значительно удобнее, чем нам выдают. Но если человек, как я, привык в сандалиях ходить все лето, то конечно, любые берцы для него – кандалы в первое время. Потом привыкаешь.
На самом деле у нас какой-то проблемы с этим нет. Хотелось бы лучше, конечно, есть форма лучше. Показывают сейчас "Варан", который якобы начнут выдавать, и выглядит красиво, и по качеству совсем другой уровень.
– Звонил ли ты по советам своих коллег, которые проходили или проходят службу?
– Есть люди из тех, что я общаюсь, которые призывались в армию, но за советами не обращался. Решил, пусть будет все как будет – что-то будет сюрпризом, что-то для себя пойму. Это новый вызов в жизни, что-то новое, то и пусть будет новым.
"Я вообще не воспринимаю тезис о братских народах"
– Раньше на канале "Футбол" работал российский комментатор Юрий Розанов. Общался ли ты с ним о событиях в Украине – ты знаешь, как он относится к аннексии Крыма и войне на востоке Украины?
– Общались, пока он был здесь, в Украине. Я не могу говорить о его позиции, и когда все началось, когда начался Майдан, он скорее не понимал того, что происходит. Он это воспринимал как нечто, что выходит за рамки его восприятия. О другом очень трудно сказать. Я знаю, что он официально свою точку зрения не высказывал. В Украине то, что происходило, он видел – что-то происходило не так, по его мнению. Он человек интеллигентный, не из тех, кто рассказывает как жить, но я видел по нему, что он не понимает, что происходит…
– И напоследок вопрос: как чилийский "бандеровец", что бы ты хотел сказать российским гражданам, которые до сих пор уверены, что в Украине бесчинствуют "фашисты" и "киевская хунта"?
– Нет никакого желания обращаться к гражданам России. Впечатление было до Майдана, и после Майдана обострилось ощущение, что нам меньше в своей жизни нужно смотреть на Россию, на их восприятие. Мы можем говорить на одном языке, но мы очень-очень разные. И как по мне, – это хорошо. Пусть каждый будет сам по себе.
Я вообще не воспринимаю тезис о братских народах. Спросите любой другой народ – тех же англичан и французов. Нет никаких братских народов! Каждый человек живет сам по себе, так и каждый народ живет сам по себе. Ни обращаться к ним нет никакого желания, ни вообще знать, что, где и как происходит, хорошо в них или плохо. Чем меньше у нас будет российского, новостей о России, тем больше будет украинского рождаться именно в Украине.
Александр Гапоненко
